Издательско-типографская марка Швайпольта ФиоляУже самая первая славянская типография, печатавшая кирилловским шрифтом и работавшая в Кракове в последнем десятилетии XV столетия, имела собственную издательско-типографскую марку. Первого славянского типографа звали Швайпольт Фиоль. О его жизни и деятельности в Кракове рассказывают 49 документов, извлеченных из краковских архивов и опубликованных в 1922 году польским историком Яном Птасником (Jan Ptaśnik, 1876-1930) в монументальном своде документов «Краковские типографы XV и XVI столетий». Фиоль происходил из небольшого города в немецкой Франконии – Нойштадта на Айше. Это бесспорно устанавливается по записи 1479 года в книге, в которой регистрировалось принятие чужеземцами краковской юрисдикции. Запись гласит: «Schweipoldt Fyol von der Newnstad an der Eysch perlenhaftir ius habet et litteram; dedit 3 fertones». Вторично название этого города, на этот раз в латинской транскрипции: «Schwaipoldt Fail, de Nova civitate apud Esch» — сопровождает имя мастера в его завещании, составленном 7 мая 1525 года. Несмотря на столь недвусмысленные указания, в украинской литературе 1960-х годов. появились ничем не мотивированные утверждения о том, что Швайпольт Фиоль был на самом деле Святополком Фиола, русином из украинского племени лемков, жившим в предгорьях Карпат. А Александр Орос недавно вообще заявил, что первые славянские книги печатал не Швайпольт Фиоль, а монах из Грушевской обители в Закарпатье, имя которого осталось неизвестным4. Колофоны же книг с издательской маркой, в которых указано имя Фиоля, Орос объявил поздней подделкой.
Колофон Октоиха 1491 года с издательской маркой Швайпольта Фиоля В записи 1479 года о принятии краковской юрисдикции специальность Фиоля обозначена как perlenhaftir. Примерный русский эквивалент этого слова — золотошвей. Так называли мастеров, которые вышивали ткани золотыми и серебряными нитями и украшали их драгоценными камнями. Из таких тканей шили торжественные одеяния и покрывала для церковной службы, скатерти, занавеси. Десять лет спустя Швайпольт Фиоль проявил себя в новой ипостаси. 9 марта 1489 года польский король Казимир выдал мастеру привилегию на изобретенную им машину для откачки воды из шахт, предназначавшуюся для свинцовых рудников в Олькуше. Этим изобретением заинтересовался представитель богатого купеческого и банкирского рода Ян Турзо (1437-1508), владевший многими шахтами. Впоследствии он, вместе с краковским патрицием Яном Тешнаром, который был женат на его сестре Марте, финансировал первую кирилловскую типографию. Первый документ, который можно связать с книгопечатной деятельностью Фиоля, датирован 26 октября 1489 года. Он был найден совсем недавно – в 1995 году – в Нюрнбергском городском архиве. Опубликовала его в 1998 году Урзула Тиман. Из документа явствует, что Фиоль заключил договор с Якобом Карбесом, который обещал мастеру «выгравировать и юстировать буквы русского шрифта» («puchstaben reussischer schrifft geschnitten und gustirt»). Речь, очевидно, шла об изготовлении пуансонов для последующего тиснения матриц. С этой целью Фиоль специально отправился в Нюрнберг. Примерно год спустя мы снова встречаем мастера в Кракове. 18 сентября 1490 года Фиоль обвинил бакалавра Иоганна и Николауса Сведлера из Нойбурга в краже бумаги, хранившейся у него в мастерской. Подозреваемые вины за собой не признали и обратились в суд с жалобой на оскорбление. Призванный к ответу Швайпольт заявил, что доказательств вины Иоганна и Николауса у него нет, но что все его подмастерья и слуги в момент кражи находились у него на глазах. В документе этом по старой привычке Фиоль по-прежнему именуется золотошвеем. Но золотошвею, как, впрочем, и горному мастеру, бумага в больших количествах не нужна. Поэтому можно сделать вывод, что в сентябре 1490 года в Кракове уже работала кирилловская типография. Якоб Карбес обещал Швайпольту Фиолю изготовить «русский шрифт». Но он, видимо, своего обещания не выполнил. Так или иначе, но в дальнейшем в связи с изготовлением шрифта упоминается совсем другое имя. Человека, который выполнил эту задачу, звали Рудольф Борсдорф, или Борхторп; он был сыном известного в свое время ученого. Рудольф стал студентом Краковского университета; имя его — Ludolfus Ludolfi de Brunszwyczk — можно отыскать в университетском матрикуле. Степени бакалавра он, видимо, не получил, ибо соответствующая запись до сих пор не найдена.
Фронтиспис Триоди цветной. Снизу издательская марка В связи с Фиолем Rodolphus Borsdorff von Brawnczwigh упоминается в акте от 4 февраля 1491 года. Мы узнаем, что Рудольф по поручению Фиоля «вырезал для названного Швайпольта некоторое количество литер и передал их во вполне готовом и юстированном виде этому же Швайпольту, а также исполнил другие его поручения». Обо всем этом говорится в прошедшем времени; шрифт, видимо, уже был изготовлен. Предметом же обращения в магистрат стало заявление Борсдорфа о том, что он «никому, кроме Швайпольта, в том числе и себе самому, не будет изготовлять, вырезать и юстировать русский шрифт; он не будет также давать никому из людей наставления по этому предмету или обучать кого-либо под страхом потери всего своего имущества». Прежде чем продолжить рассказ о деятельности Швайпольта Фиоля, необходимо хотя бы кратко рассмотреть социально-политические и экономические истоки возникновения первой славянской типографии кирилловского шрифта. Каким же образом в сердце католической Польши было допущено изготовление литургических книг для православной церкви? Здесь нужно вспомнить о том, что сидевший на польском престоле король Казимир IV Ягеллончик (1427-1492) был одновременно великим князем литовским. На восточных землях Великого княжества Литовского жили белорусы и украинцы, исповедовавшие православие. Их политическое влияние в стране было очень сильным. Государственным языком княжества считался язык, который в ту пору именовали русским. Будучи мудрым политиком, король Казимир в своем стремлении к сильной централизованной власти опирался и на католическую польскую, и на православную белорусско-литовскую шляхту. Политические устремления лежали и в основе определенной веротерпимости, культивировавшейся королевским двором. Все это создавало благоприятные условия для возникновения славянской типографии кирилловского шрифта.
Типографская марка Флориана Унглера с гербом Кракова Для Яна Турзо и Яна Тешнара, финансировавших издательское предприятие Швайпольта Фиоля, определяющими был коммерческий интерес. Кроме сбыта своих книг на восточных территориях польской короны и в Великом княжестве Литовском, они рассчитывали распространять их и в Московском государстве. Соглашаясь с мнением о приоритете коммерческих интересов, мы отмечаем и определенные просветительские устремления лиц, связанных с деятельностью первой славянской типографии кирилловского шрифта. Назовем имя известного поэта Конрада Цельтиса (Conradus Celtis, 1459-1508), который в 1489-1491 годах, когда типография Фиоля начинала свою деятельность, жил в Кракове. Он горячо пропагандировал книгопечатание — и в стихах и в прозе — и просто не мог не сочувствовать идее славянского книгопечатания. К.Цельтис знал Швайпольта Фиоля, упоминал его имя в своей переписке и позднее, уже покинув Краков, просил друзей прислать напечатанные им книги. Известны четыре издания Швайпольта Фиоля: Октоих (Осмогласник), Часослов, Триодь постная, Триодь цветная. Все это литургические книги православной церкви. Некоторые авторы утверждают, что типограф напечатал и пятое издание — Псалтырь с восследованием. Книги этой никто никогда не видел. Все сообщения о ней восходят к единственному упоминанию в труде нижегородского епископа Питирима «Пращица, новосочиненная противо вопросов раскольнических», изданной в Санкт-Петербурге в 1721 году. Новейшие исследователи существование Псалтыри с восследованием, выпущенной Фиолем, отрицают.
Типографская марка Флориана Унглера с его инициалами В Октоихе и Часослове имеется колофон, в котором названо имя типографа и указан год выхода книги в свет — 1491. Помещен колофон на последних листах книг, непосредственно под издательско-типографской маркой. В Триоди цветной выходных сведений нет, но присутствует типографская марка Швайпольта Фиоля. Отпечатанная тем же шрифтом Триодь постная — анонимна; здесь нет ни колофона, ни типографской марки. Октоих 1491 года отпечатан в формате in folio. Книга составлена из 22 тетрадей. Все они, кроме последней, восьмилистные. Общее количество листов — 172 (три последних листа оставлены пустыми). Регулярной фолиации и сигнатуры нет, однако имеется последовательная нумерация — от 1 до 84, проставленная на первых четырех листах всех тетрадей. Такой способ нумерации листов встречается лишь в изданиях Швайпольта Фиоля. На каждом листе размещено по 25 строк. На обороте первого листа книги — гравированный фронтиспис, изображающий распятие. Гравюра сохранилась лишь в единственном экземпляре книги, который еще в начале XIX века отыскал в Редигеровской библиотеке Бреслау (Вроцлава) историк и книговед Ежи Самуэль Бандтке (Jerzy Samuel Bandtkie, 1768-1835). С первых послевоенных лет этот экземпляр находится в Российской государственной библиотеке. Фронтиспис в книге раскрашен от руки. Его размеры 190×123 мм. Мастера гравюры следует искать в кругу граверов, иллюстрировавших издания нюрнбергского типографа Антона Кобергера (Anton Koberger, около 1440-1513). Доску мог привезти из Германии сам Фиоль, который, как мы помним, побывал в Нюрнберге в 1489 году. На последнем листе книги помещен колофон с издательско-типографской маркой, представляющей собой ограниченный жирными линиями прямоугольник, размеры которого 61×124 мм. В центре на геральдическом щите помещен герб Кракова, на котором изображена увенчанная тремя башнями крепостная стена с воротами. Щит обвит лентой с надписью «З КРАКОВА». В верхних углах гравюры — инициалы типографа «S.V.». А в нижних углах — значки, которые обычно трактуют как гмерк — домовой знак типографа. Орнаментальное убранство Октоиха 1491 года скромно. Оно включает лишь одну заставку, впоследствии использованную в трех других изданиях Фиоля (ее размеры 56х113 мм), и один инициал «В». Основным мотивом орнаментального убранства служит замысловатое плетенье жгутов или ремней, характерное для так называемого балканского стиля.
Типографские марки Каспера Хохфедера Сохранилось семь экземпляров Октоиха 1491 года и один фрагмент, состоящий из двух листов. Все они находятся в библиотеках Москвы и Санкт-Петербурга. Часослов 1491 года отпечатан в четвертую долю листа. Книга составлена из 47 восьмилистных тетрадей и одной шестилистной. Общее количество листов — 382. Регулярной фолиации и сигнатуры, как и в Октоихе, нет, имеется лишь последовательная нумерация, проставленная на первом и третьем листах каждой тетради — от 1 до 96. На последнем листе книги помещен колофон с типографским знаком, отпечатанным с той же доски, что и в Октоихе. Гравюра сохранилась лишь в трех экземплярах книги. Нередко утверждают, что издательско-типографская марка в Октоихе и Часослове отпечатана с разных досок. Истоки ошибки в том, что колофон Октоиха воспроизводят не с оригинала, а с литографской копии в альбоме И.П. Сахарова. Автор этих строк сравнил оттиски издательско-типографской марки в Октоихе и Часослове по экземплярам Российской государственной библиотеки и убедился в их идентичности. Оттиск в Часослове сделан с изношенной доски. Промежутки между штрихами здесь сплошь и рядом забиты краской. Появились серьезные дефекты формы в верхнем правом углу гравюры. Все это свидетельствует о том, что Часослов печатался после Октоиха. Орнаментальное убранство Часослова несколько богаче, чем у Октоиха. Книгу украшают одна заставка и два инициала «Р» и «Т». Сохранилось 26 экземпляров Часослова 1491 года и два небольших фрагмента, которые находятся в библиотеках Вильнюса, Киева, Кракова, Львова, Москвы, Одессы, Рима, Саратова, Цетинья (Черногория). Большой интерес представляет фрагмент, хранящийся в Ягеллонской библиотеке в Кракове. Это корректурные оттиски листов 267, 268 об., 269 и 270 об., на которых киноварью оттиснуты лишь те литеры, которые на готовом оттиске должны быть красными. Любопытно, что на обороте листа находятся корректурные оттиски двух листов из Триоди постной. Это свидетельствует о том, что оба издания в типографии печатались одновременно. Фрагменты позволяют реконструировать технику двухкрасочной печати Швайпольта Фиоля. Недатированная Триодь постная отпечатана в формате in folio. Книга составлена из 31 десятилистной и одной четырехлистной тетради. Общее количество листов — 314. Регулярной фолиации и сигнатуры нет и в этом издании. В нем последовательно перенумерованы — от 2 до 157 — первые пять листов каждой тетради. На каждом листе размещено по 30 строк. Ни иллюстраций, ни издательско-типографской марки в книге нет. Быть может, они были на первом листе книги, который во всех сохранившихся экземплярах отсутствует. Орнаментальное убранство Триоди постной представлено одной заставкой и тремя инициалами «М» и «Т», отпечатанными с двух досок. Сохранилось 28 Триодей постных, которые находятся в книгохранилищах Варшавы, Киева, Львова, Москвы, Рима, Санкт-Петербурга, Саратова, Софии, Тюмени, Ярославля. Из них по крайней мере четыре полных (если не считать пустых листов), с которыми можно ознакомиться в Российской государственной и Российской национальной библиотеках. Четвертое издание Швайпольта Фиоля — недатированная Триодь цветная — отпечатана в размере in folio. Книга составлена из одной десятилистной, 29 — двенадцатилистных и одной — восьмилистной тетради. Общее количество листов — 366. Первый и два последних листа — пустые. На каждой полосе Триоди цветной размещено по 30 строк. Регулярной фолиации и сигнатуры в Триоди цветной, как и в других изданиях Фиоля, нет. Но в ней последовательно перенумерованы — от 3 до 189 — первые шесть листов каждой тетради. Еще раз отметим, что приемы нумерации в изданиях славянского первопечатника оригинальны и ни в какой другой типографии не применялись. Очень редко встречаются и тетради, составленные из 10 и 12 листов; обычная норма – восемь листов. Фронтиспис, отпечатанный с той же доски, что и в Октоихе, и изображающий распятие, сохранился лишь в единственном экземпляре Триоди цветной, который находится в Румынии. На том же листе помещена небольшая гравюрка с изображением ленты, на которой написано «Шбеиполть Фиоль». Орнаментирована Триодь цветная значительно лучше, чем другие издания краковского типографа: она содержит одну заставку и 62 инициала, отпечатанные с 13 досок. Орнаментальное убранство дополняют заголовки отдельных разделов, выполненные вязью, присутствующей, впрочем, и во всех других изданиях Швайпольта Фиоля. В настоящее время известен 21 экземпляр Триоди цветной, хранящийся в Брашове (Румыния), Варшаве, Вильнюсе, Кракове, Львове, Люблине, Москве, Нью-Йорке, Риме, Санкт-Петербурге, Сеннтендре (Венгрия). Фрагменты Триоди цветной есть во Вроцлаве, Кракове, Львове и Стемфорде (США). Наиболее полный экземпляр, сохранивший все 366 листов, находится в Брашове. Книгу отыскал в октябре 1971 года директор Брашовского музея профессор Эмиль Мику в церкви св. Николая в Шкейа, неподалеку от Брашова. Эта находка стала, пожалуй, наиболее сенсационным открытием в области старопечатной книжности за все последние десятилетия (если не считать «Азбук» 1574 и 1578 года. Ивана Федорова). В настоящее время книга находится в Музее румынской культуры в Брашове. Несомненный интерес представляет переплет брашовского экземпляра, на верхней крышке которого вытиснены рельефные медальоны с изображениями Эразма Роттердамского, Мартина Лютера и Филиппа Меланхтона. Переплет был изготовлен во второй половине XVI века, скорее всего в немецкой культурной среде. В книге несколько владельческих записей, причем самая ранняя из них — 1541 год — уже связана с Брашовым. Несколько слов о дальнейшей судьбе первого славянского типографа. Договор об изготовлении «русского шрифта», заключенный между Фиолем и Рудольфом Борсдорфом, датирован 4 февраля 1491 года. В июле 1491 года Швайпольт судился с неким Отто из-за денежных дел, не имевших отношения к типографской деятельности. Последний документ этого процесса датирован 1 августа 1491 года. А 21 ноября этого года типограф был уже в тюрьме. В этот день его покровители и финансисты предложили в залог краковскому епископскому суду 1000 венгерских флоренов, попросив выпустить Фиоля из заключения. Интересно, что именно в этом документе Швайпольт впервые назван «краковским печатником книг» («Swayboldum impressorem librorum de Cracovia»). В чем обвиняли Фиоля? В определении по делу, состоявшемуся 22 марта 1492 года, нет ни слова о печатании славянских книг. Речь идет о каких-то еретических высказываниях мастера, что явствует из приведенного в документе текста очистительной клятвы Фиоля, в которой, в частности, сказано: «...устами и сердцем признаю, что в таинстве святой евхаристии действительно пребывает Бог и что причастие под одним только видом хлеба является достаточным для спасения народа христианского». Однако еще до того, как состоялся процесс, Ян Турзо обратился в высшую католическую инстанцию страны — Гнезненский капитул с просьбой разрешить ему выпустить в свет «русские печатные книги» — те, которые уже напечатаны, и те, которые будут напечатаны впредь. 13 января 1492 года архиепископ Гнезненский рассмотрел просьбу и решил «убедить Турзо и удержать его от распространения и печатания» помянутых книг. Имя Швайпольта Фиоля при этом не упоминалось. Но очевидно, что речь идет о его изданиях. Других «русских печатных книг» того времени мы не знаем. Отсюда вроде бы явствует, что типографская деятельность Фиоля продолжалась немногим более двух лет — с 26 октября 1489 года и по ноябрь 1491 года, когда он был арестован. Напечатать за это время четыре большие книги трудно. Многие исследователи утверждали, что типографская деятельность Фиоля продолжалась пять-шесть лет. А так как в 1491 году деятельность эта была прекращена арестом Фиоля и последующим запретом Гнезненского капитула, начаться она должна была значительно раньше — примерно в 1483 году. Мы предполагаем, что Фиоль в начале 1490 года приступил к печати Октоиха и примерно к лету 1491 года завершил его. Затем типограф начал работать над Часословом, но в ноябре 1491 года был арестован. Судебный процесс над мастером закончился оправданием. 27 марта 1492 года «псалтырист» Анджей из Лешова от имени церковного суда засвидетельствовал перед городским советом Кракова, что обвинения, предъявленные Фиолю, не подтвердились и что инквизиционная коллегия признала мастера «правоверным и преданным католиком». Вскоре политическая атмосфера в Кракове изменилась. В 1492 году умер король Казимир IV Ягеллончик. На престол взошел его сын Ян Ольбрахт, ближайшим советником которого был гуманист Филиппо Буонаккорси, известный под именем Каллимах (1437-1496). В апреле 1493 года архиепископом Гнезненским стал другой сын короля Казимира — Фридерик Ягеллончик (1468-1503), воспитанник Каллимаха. Создались условия для возобновления деятельности славянской типографии. Фиоль допечатал Часослов и начал работу над Триодью постной. Оба издания печатались одновременно. Об этом свидетельствует уже упоминавшийся корректурный лист, хранящийся в Ягеллонской библиотеке. За Триодью постной последовала Триодь цветная. Соблюдая осторожность, Фиоль решил выпускать Триоди анонимно. Напечатанные первые листы с фронтисписной гравюрой «Распятие» и издательской маркой с надписью «Шбеиполть Фиоль» из тиража изъяли. Из 28 известных нам экземпляров Триоди постной и 21 Триоди цветной фронтиспис сохранился лишь в одном. Возможно также, что, учитывая запрещение Гнезненского капитула, издания распространяли главным образом не в Польше, не в Великом княжестве Литовском, а на территории Московской Руси. Об этом свидетельствует тот факт, что из 80 известных в настоящее время экземпляров изданий Швайпольта Фиоля 68 находятся в книгохранилищах бывшего СССР. Кроме того, экземпляры, которые сейчас хранятся в Италии и в США, также были вывезены из СССР. В 1490-х годах мастер жил в Кракове и занимался различными коммерческими операциями, с типографской деятельностью не связанными. Он женился на Маргарите, старшей дочери богатого краковского горожанина, старшины цеха мясников Николая Любчица, который в 1492 году выступал за него поручителем перед епископским судом. Первые упоминания о супруге Фиоля датированы 12-13 февраля 1494 года, когда Швайпольт представлял ее интересы в судебном процессе с неким Жешовским. После 4 января 1499 года имя Швайпольта Фиоля надолго исчезает из краковской документации. Три с лишним года спустя, 26 августа 1502 года, в акте, выданном князьями Альбрехтом, Георгием и Карлом Зембицкими, подтверждается привилегия, данная «почтенному Швайпольту Фейелю, гражданину Кракова» («ersamen weysen Schweipolt Veyhell burger von Crocau») настоятелем цистерианского монастыря Якубом и подтверждающая право мастера закладывать шахты в местечке Майферсдорф, неподалеку от силезского шахтерского городка Райхенштайна. В июле 1503 года в деле о восстании забойщиков, которое рассматривал суд города Пачкова, упомянуто имя «берггофмейстера из Райхенштайна» («berghofemeister uf dem Reichenstein») Швайпольта Фиоля, которого староста князей Зембицких уполномочил вести переговоры с восставшими. К 1511 году Маргарита, на первых порах остававшаяся в Кракове, переехала к мужу, который в это время жил в словацком городе Левоча и продолжал заниматься горным делом. Фиолю приходилось наезжать в Краков, чтобы заниматься имущественными делами супруги. В последние годы жизни Швайпольт Фиоль получал пенсию, назначенную ему семейством Турзо. Мастер вернулся в Краков, документы именуют его «краковским горожанином». 7 мая 1525 года Фиоль составил завещание, в котором не упоминаются ни его жена Маргарита, которая, видимо, умерла ранее, ни их дети. Среди имущества первого славянского типографа названы опечатанный холстяной мешок с деньгами, три серебряных кубка, 9 серебряных ложек, серебряный поставец с ножами и немного одежды. Швайпольт Фиоль скончался в конце 1525 – начале 1526 года. Издания первого славянского типографа сыграли большую роль в становлении и развитии восточнославянской кирилловской книжности. С легкой руки Швайпольта Фиоля издательско-типографские марки стали ставить и другие типографы, работавшие в Кракове. Некоторые из них, как и Фиоль, помещали на своих книгах герб Кракова. Мы находим такой знак, например, на Псалтыри, напечатанной мастером Флорианом Унглером в 1531 году. В другом издании того же типографа геральдический щит на издательской марке поддерживают два ангелочка. Флориан Унглер использовал и другую издательскую марку, на которой изображены его инициалы «F.V.». Другой краковский типограф Каспер Хохфедер на своих издательских марках рядом с гербом Кракова изображал гербы Речи Посполитой (одноглавый орел) и Великого княжества Литовского (всадник с мечом). Щиты в этом случае поддерживали единорог и обезьяна. Печатник не раз поворачивал голову орла на гербе Речи Посполитой, чтобы согласовать взгляд птицы с изображенным на соседнем щите всадником. За искажение государственного герба его, однако, к ответственности не привлекали. Герб, очень похожий на краковский, был во Львове, и его использовали в своих издательских марках львовские типографы, среди которых был и Иван Федоров. |
